Неточные совпадения
Она была удивительно сложена; ее коса золотого цвета и тяжелая, как золото, падала ниже колен, но
красавицей ее никто бы не
назвал; во всем ее лице только и было хорошего, что глаза, и даже не самые глаза — они были невелики и серы, — но взгляд их, быстрый и глубокий, беспечный до удали и задумчивый до уныния, — загадочный взгляд.
Жизнь
красавицы этого мира или «тряпичного царства», как
называл его Райский, — мелкий, пестрый, вечно движущийся узор: визиты в своем кругу, театр, катанье, роскошные до безобразия завтраки и обеды до утра, и ночи, продолжающиеся до обеда. Забота одна — чтоб не было остановок от пестроты.
К нему девицы ходят,
Красавицы, и по головке гладят,
В глаза глядят, ласкают и целуют,
И Лелюшком и Лелем
называют,
Пригоженьким и миленьким.
Пришлось обращаться за помощью к соседям. Больше других выказали вдове участие старики Бурмакины, которые однажды, под видом гощения, выпросили у нее младшую дочь Людмилу, да так и оставили ее у себя воспитывать вместе с своими дочерьми. Дочери между тем росли и из хорошеньких девочек сделались
красавицами невестами. В особенности, как я уж сказал, красива была Людмила, которую весь полк
называл не иначе, как Милочкой. Надо было думать об женихах, и тут началась для вдовы целая жизнь тревожных испытаний.
«Чего доброго! может быть, он с горя вздумает влюбиться в другую и с досады станет
называть ее первою
красавицею на селе?
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с чертом, не во гнев будь сказано, нежели
назвать кого
красавицею, — что полненькие щеки козачки были свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда, умывшись божьею росою, горит он, распрямляет листики и охорашивается перед только что поднявшимся солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие покупают теперь для крестов и дукатов девушки наши у проходящих по селам с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные очи; что ротик, на который глядя облизывалась тогдашняя молодежь, кажись, на то и создан был, чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья ворона, и мягкие, как молодой лен (тогда еще девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов синдячками), падали курчавыми кудрями на шитый золотом кунтуш.
Марина Абрамовна недаром
назвала Евгению Петровну
красавицей.
Все
называли мою мать
красавицей, и точно она была лучше всех, кого я знал.
Он очень обласкал мою сестрицу, которая была удивительно как смела и мила,
называл ее
красавицей и своей невестой…
Кого станут
называть «belle dame»? [
красавицей (франц.)]
По необъяснимому психологическому процессу результаты такой критики получались как раз обратные: набоб мог
назвать сотни имен блестящих
красавиц, которые затмевали сиянием своей красоты Прозорову, но все эти
красавицы теряли в глазах набоба всякую цену, потому что всех их можно было купить, даже такую упрямую
красавицу, как Братковская, которая своим упрямством просто поднимала себе цену — и только.
Сам граф был ветхий старикашка, почти совершенно выживший из ума, но, с помощью парика, вставных зубов и корсета, казался еще молодцом; он очень мило сюсюкал,
называл семиозерских
красавиц «belle dame» и любил играть маркизов на домашних спектаклях.
Старик присел к ней на кровать, обнял ее, поцеловал,
назвал красавицей-невестынькой, обласкал внука и, наконец, ушел, сказавши, что ему «без невестыньки будет скучно».
В стихах же граф Мантейфель
называл уфимскую
красавицу и Венерой [Венера-в древнеримской мифологии — богиня любви и красоты.] и Минервой.
Красавицей ее
назвать нельзя — у нее широкое лицо, она очень худа, но зато какое чудесное выражение доброты, как улыбается!
Если прибавим к этому еще десятка полтора кур, то получим совершенно полное и обстоятельное понятие о богатстве молочной
красавицы, как
называли Жервезу горожане, которым она аккуратно каждое утро привозила на своей мышастой лошаденке молоко от своих коров и яйца от своих кур.
Он говорил о столице, о великой Екатерине, которую народ
называл матушкой и которая каждому гвардейскому солдату дозволяла целовать свою руку… он говорил об ней, и щеки его рели; и голос его возвышался невольно. — Потом он рассказывал о городских весельствах, о
красавицах, разряженных в дымные кружева и волнистые, бархатные платья…
Точно так же, как рассказывал лесной охотник о своих ночных страхах и видениях в лесу, рассказывает и рыбак в своей семье о том, что видел на воде; он встречает такую же веру в свой рассказы, и такое же воспламененное воображение создает таинственных обитателей вод,
называет их русалками, водяными девками, или чертовками, дополняет и украшает их образы и отводит им законное место в мире народной фантазии; но как жители вод, то есть рыбы — немы, то и водяные
красавицы не имеют голоса.
— За красоту, ваше сиятельство, — отвечал племянник, припоминая, что граф
называл ее
красавицей.
Высокая ростом, с открытой физиономией, она была то, что
называют belle femme [
красавица (франц.).], имея при том какой-то тихий, мелодический голос и манеры довольно хорошие, хотя несколько и жеманные; но главное ее достоинство состояло в замечательной легкости характера и в неподдельной, природной веселости.
Полтора года тому назад Печорин был еще в свете человек — довольно новый: ему надобно было, чтоб поддержать себя, приобрести то, что некоторые
называют светскою известностию, т. е. прослыть человеком, который может делать зло, когда ему вздумается; несколько времени он напрасно искал себе пьедестала, вставши на который, он бы мог заставить толпу взглянуть на себя; сделаться любовником известной
красавицы было бы слишком трудно для начинающего, а скомпрометировать девушку молодую и невинную он бы не решился, и потому он избрал своим орудием Лизавету Николаевну, которая не была ни то, ни другое.
Послушай: расскажу тебе
Я повесть о самом себе.
Давно, давно, когда Дунаю
Не угрожал еще москаль
(Вот видишь: я припоминаю,
Алеко, старую печаль) —
Тогда боялись мы султана;
А правил Буджаком паша
С высоких башен Аккермана —
Я молод был; моя душа
В то время радостно кипела,
И ни одна в кудрях моих
Еще сединка не белела;
Между
красавиц молодых
Одна была… и долго ею,
Как солнцем, любовался я
И наконец
назвал моею.
В разговоре между собою Фигура и Христя относились друг к другу в разных формах: Фигура говорил ей «ты» и
называл ее Христино или Христя, а она ему говорила «вы» и
называла его по имени и отчеству. Девочку Катрю оба они
называли «дочкою», а она кликала Фигуру «татою», а Христю «мамой». Катре было девять лет, и она была вся в мать —
красавица.
Татьяну Ивановну не всякий
назвал бы
красавицей.
— Я не останусь в долгу у тебя, княжна, — произнес со своей обычной тонкой усмешкой Керим, — и также
назову себя, чтобы не слышать от слабой женщины, почти ребенка, упрека в трусости: не простой барантач пред тобой,
красавица. Я — Керим-Самит, бек-Джемал, из аула Бестуди.
Помните молоденькую тетку княжны Джавахи —
красавицу Бэллу? Помните, как отплясывала на ее свадьбе Нина? Так вот, когда у Бэллы и Израэла родилась дочь, ее
назвали Ниной в честь незабываемой общей любимицы. Увы, словно злой рок продолжал преследовать родню князя Георгия!
— Очень хорошенькие барышни! — произнесла одна из них, стройная, ясноглазая
красавица, похожая скорее на «сиятельную аристократку», нежели на горничную-портниху, «полосатку», как их
называли институтки. Такой
красавицы мне еще не приходилось встречать!
— Пойдемте, я покажу вам вашу постель в дортуаре, — подошла к Тасе Маргарита Вронская или
Красавица, как ее
называли девочки.
В этой «хозяйке» по костюму было много европейски живописного. Но овал лица, сановитость его, что-то неуловимое в движениях говорило о коренной Руси, о той почве, где она выросла и распустилась.
Красавицей вряд ли бы ее
назвали, но всякий бы остановился.
Восторженная Лида платила своей
красавице сестре, как она ее
называла, чуть не поклонением.
Изящные руки были унизаны кольцами и браслетами из крупного жемчуга или, как тогда его
называли, «перло» с бриллиантовой застежкой. От
красавицы несся аромат «душистой цедры», любимых духов высшего общества того времени.
Во-первых, надо сказать, что отец ее не преувеличил нимало,
назвав ее
красавицей.
Она и обедала с Иваном Васильевичем, которого она
называла «дядей», причем за стулом князя неизменно стоял его камердинер, отец — Яков Никандрович. Мать ее, полная и далеко не старая женщина, была русской
красавицей в полном смысле этого слова, она служила экономкой в доме князя и была полновластной распорядительницей над княжеским домом, имением и даже, прибавляли провинциальные сплетники, над самим «его сиятельством».
На самом дела она вспомнила, что дальняя родственница княгини Гариной — наша старая знакомая, баронесса Ольга Петровна Фальк — во время своих ежегодных приездов в Петербург всегда была с ней очень ласкова,
называла не иначе как «светлой головой» и «
красавицей», а потому Александрина решила ехать в Т., рассчитывая, что баронесса не откажет ей в устройстве ее судьбы или же оставит у себя.
С одной стороны перспектива обладания этой, казалось ему, несравненной
красавицей, этим чисто «графским кусочком», как мысленно
называл он ее, а с другой — возможность, что его поступок дойдет до сведения грозного графа.
— Тысячи мужчин
называли вас
красавицей; но я уверен, что ни один из них не знает, в чем состоит ваша красота.
В обществе о молодой княжне — «ночной
красавице» — как продолжали
называть ее с легкой руки императрицы Елизаветы Петровны, не переставали ходить странные, преувеличенные слухи.
Несмотря на худобу ее и темный загар, напоминающий картины греческого письма, взор ваш сейчас угадал бы, что она была некогда
красавица; сердце и теперь
назвало бы ее прекрасною — столько было души в ее печальных взорах, так много было возвышенного, благородного, чего-то небесного, разлитого по ее интересной физиономии.
В силу этого-то граф плотоядными глазами стал поглядывать на Екатерину Петровну Бахметьеву, но достижение цели в этом случае было сопряжено с риском светского скандала, чего граф боялся, как огня, а там, а Грузине, жила
красавица Настасья, полная здоровья и страсти и он, граф, променял ее на эту, сравнительно тщедушную женшину с почти восковым, прозрачным цветом лица, «святыми», как стал насмешливо
называть Алексей Андреевич, глазами, далеко не сулящими утолить жажду плотских наслаждений — таковой вскоре после свадьбы сделалась Наталья Федоровна.
Все это было в Нелидовой, которую далеко нельзя было
назвать красивой. Ничего этого не было в Похвисневой, которая была
красавица и только. Кутайсов и его вдохновители поняли свою ошибку.
На их лицах, как на лицах очень многих барынь (которых
называют:"писаная
красавица"), не виднелось ни одной черточки, ни одного оттенка, ничего похожего на выражение, мысль или чувство.
— Ты не должен сердиться, что я прихожу к тебе, художник. Меня привлекла к тебе твоя слава. Женщин влечет к себе слава, а ты славный художник. Я не здесь рождена и никогда тебя не видала, но слава твоя мне известна. У меня есть тоже слава моя, которая не стоит твоей: в Антиохии меня
называли «звездою между
красавиц», но я прихожу к тебе за советом: помоги мне, художник!